28 февраля 1155 года на свет появился Генрих Плантагенет, вошедший в историю Англии как король, которого никто, собственно, королем-то и не считал. И порядкового номера к имени, как было принято, монарху не досталось. Более того, все время его пребывания на троне, и даже после, государством успешно правил его отец, Генрих II.
Наследник государства и сложных отношений
Генрих младший был вторым из пяти сыновей короля Англии, и по традиционному праву наследования мог претендовать на корону лишь в случае смерти отца и первого брата. Монарх Генрих II был не плохим правителем и совершенно не старым для того, чтоб сомневаться в его долгом правлении. Но вокруг семьи Плантагенетов было все как-то запутано в смысле землевладений и отношений с соседними монархами. Жена Генриха II, она же мать Генриха Молодого, Алиенора Аквитанская, была бывшей женой короля Франции Людовика VII. Она была достаточно влиятельной персоной того времени, и после развода с первым мужем, как сегодня сказали бы, по условиям брачного договора увела у него огромную территорию, Аквитанское герцогство. И после заключения брака с англичанином, автоматом в виде приданого, лакомый кусок перешел из-под ведомства Франции и стал английской территорией.
И снова дети в роли разменной монеты
И пока Алиенора рожала Генриху II детей одного за другим, бывший и настоящий мужья постепенно дошли до точки кипения в вопросах границ своих государств. К тому моменту первенец пары умер, а второму сыну исполнилось 15 лет. Генрих II, оценив расстановку сил между своими противниками и их союзниками, ничего лучшего не придумал, как женить юнца на дочери бывшего мужа своей жены, уже от второго брака. А в подарок молодым и для успокоения новоиспеченного свата фиктивно отказался от престола в пользу сына Генриха.
Ложечки не пропали, но осадок остался
Сказать, что парень был счастлив этим фактом, нельзя – он прекрасно понимал свою роль «для отвода глаз» в этой истории. Более того, никаких земель в фактическое управление Генрих Молодой не получил, никаких решений не принимал, а сидел по сути на шее родителей с молодой супругой. На пире по случаю коронации ему стал прислуживать отец, Генрих II и пошутил в какой-то момент: «Заметь, сын мой, тебе прислуживает король. Это огромная честь, выпадающая избранным». На что гордый, но уязвленный отпрыск ответил «Скорее честь сыну графа прислуживать сыну короля». Мудрый отец понял укол, но не предполагал, что сын затаит обиду.
Чем бы дитя ни тешилось, только бы не управляло
Какое-то время, пока молодой Генрих просто дорастал до ощущения мужчины, он и вел тот образ жизни, который сегодня ведут юные мажоры – путешествовал, веселился, участвовал для забавы в турнирах, совершенно не интересовался делами династии и государства. При этом молодой человек, как ни странно, никого не раздражал, его считали достаточно умным, учтивым, обаятельным, отзывчивым. Прощали ему безответственность, заносчивость, мелочность и некомпетентность.
А мальчик-то созрел и ничего не забыл
Прошло какое-то время, и Молодой Генрих подумал, что его судьбе должно было как-то развиваться и более существенно, чем было до сих пор. Он потребовал у отца отделения части земель в свое реальное распоряжение. Но отец не собирался менять привычный уклад королевства. Тогда младший Генрих обратился к тестю, а заодно убедил младших братьев и даже королеву-мать организовать восстание против несговорчивого предка. И в 1173-1174 годах произошло гражданское восстание, получившее название «Мятеж сыновей Генриха II».
Им бы обняться... Но ничего не вернуть
В течение года Генриху и братьям так и не удалось заставить отца уступить фактическую власть. Генрих II воспользовался наемниками и быстро подавил бунт. Неизвестно, как долго бы еще дрались родственники между собой, но в возрасте 28 лет Молодой король Генрих неожиданно подхватил дизентерию и скоропостижно скончался. Младшие братья примирились с отцом, и на какое-то время в Англии воцарился династийный мир. А на похоронах сына монарх Генрих II, который был, прежде всего, отцом своим детям, сказал: «Мой сын дорого мне обошелся, но я готов был отдать еще больше, лишь бы он остался жить!»